Категория: Зрелость
Персонажи/пейринг: РёПи
Размер: драббл
Рейтинг: R
Жанр: романтик, флафф, pwp
Комментарий: не пугаться кроворукости автора и неожиданного дня рождения Пи х)
читать дальше?Пи нервничал. Это было легко понять по тому, как часто он закусывал пухлую губу, немного по-детски ерзал на стуле, а пальцы теребили в руках плотный конверт, глухо запечатанный и даже запаянный. Пи проверил печать – его никто не вскрывал, значит, он будет первым человеком, который увидит содержимое после Рё. На самом деле было так странно – Нишикидо никогда не делал ничего подобного, а тем более, никогда не писал писем. Казалась немного странным сама толщина письма – этот скрытный собственник никогда не писал больше пары строк, а тут же, как казалось, была целая поэма.
Глубоко вдохнув, Пи стал вскрывать заветную вещь дрожащими пальцами…
Парой недель раньше.
- Рё… - Голос прозвучал немного испуганно или даже смущенно.
- Ммм? – Щелчок и яркий свет на секунду отвлекли внимание Пи, вместе с тем заставляя щеки еще больше загореться.
- Зачем это все?... – Теперь смущение ясно отразилось уже на лице, когда он пытался отвести взгляд, полный противоречивый чувств.
- Тебе это не нравится? – Рё даже прервался на несколько секунд, отрываясь от своего дела, чтобы поймать взгляд Пи и найти ответ в нем. Слова были не нужны – они давно научились понимать друг друга без слов. Поэтому, когда Пи заговорил – Рё уже продолжал то, от чего так неохотно оторвался недавно.
- Нет, не то чтобы не нравится… Но это обязательно? – Возбуждение уже слышалось в голосе и интонациях, и теперь даже не пытался его скрыть, в некотором смысле даже раскрываясь перед тобой, ведь нравилось то, что сейчас происходило. – Это ведь так смущает…
- Расслабься. – Звук затвора и вспышка снова заставили Пи зажмуриться от непривычки, но он тут же снова посмотрел в сторону своего импровизированного фотографа из-под полуопущенный ресниц. Рё поспешил запечатлеть это, сфокусировавшись на идеальном лице парня. – Просто будь собой, мне не нужны образы на камеру.
Слова Рё сделали свое дело – Пи расслабился, потому что сам этого хотел не меньше затейника. Им двигало любопытство. Что ему надо будет сделать? Чего хочет Рё? Как ему себя вести? Хотя, ответ на последний вопрос уже знал, а на остальные, был уверен, что получит в процессе. Как-то лениво прикусив нижнюю губу, Ямашита посмотрел в объектив.
- Хороший мальчик. – Рё не мог не запечатлеть этот томный, и в то же время немного дерзкий взгляд. – Будешь делать, как я скажу.
Для Рё подобное было непривычно. Он как бы полностью сменил свою роль – из тех, кто постоянно был под прицелом камеры, он превратился в фото-маньяка. Эта мысль давно сводила его с ума, ведь на самом деле только он мог сделать нужные фотографии.
- Сними брюки… - Предвкушая плавные движения, которыми Пи избавится от ремня и расстегнет пуговицу, после чуть склоняясь… Вот он тот самый момент – на напряженный спине показались рельефные мускулы. Тишину нарушало только дыхание обоих и повторяющийся звук затвора вперемешку с шорохом настраиваемого объектива. Пи все еще немного смущен, но беспрекословно подчиняется, желая играть по правилам. По правилам Нишикидо. Оставшись в одном белье, он провел ладонями по своим бокам, медленно, как любил делать это для Рё. Последний шагнул навстречу, ловя удачный ракурс, опускаясь при этом на одно колено, желая, чтобы и руки, и лицо и бедра попали в один кадр. Да, он любил его бедра – они были идеальны, впрочем, как и весь сам. И не пытался скрывать того, что был к ним неравнодушен. При любой возможности он затаскивал его в пустое помещение, под лестницу, подсобку, хотя и рисковали быть замеченными в подобном месте, но не пугались – подобные мысли только сильнее возбуждали. И там Рё хватал их, сжимал, впивался ногтями даже через плотную ткань джинсов. И чувствовал, как и он возбуждался от этого, а может от не менее голодных поцелуев. И сам заводился, потому что их тела так остро реагировали друг на друга. Словно так и должно быть. И после их первой ночи ни один ни разу не усомнился в этом. Это было больше, чем просто секс.
Рё теперь мало говорил, полностью сосредотачиваясь на своем занятии, которое был намерен довести до конца, так, как и задумал с самого начала. Свою следующую просьбу он передал несильным толчком в грудь. Пи понял его без слов – он плавно опустился на кровать, немного разводя ноги в стороны, пытаясь одновременно быть естественным и соблазнительным, желанным, просто представляя, что сегодня все, как и всегда. Что перед ним Рё, самый любимый человек, и он его хочет. Да, он всегда его хочет, когда то смотрит на него таким взглядом – голодным, страстным, временами даже немного обжигающим, когда он теряет над собой контроль. Пи понимает это по тому, как острый язык скользит по приоткрытым губам, с которых слетают хрипловатые звуки. Он словно предвосхищал короткие фразы, которыми фотограф его направлял – вот он уже проводит пальцами по губам, обхватывает несколько ими и берет в рот, прикрывая глаза и посасывая их под пристальным взглядом Рё и объектива, на самом деле представляя сейчас совсем другое у себя во рту. Ничего не мог с собой поделать, ведь стремительно возбуждался от всей этой ситуации и мыслей о том, что будет, когда Рё проявит плёнки. Что он будет делать с фотографиями?
Нет, вторая рука уже скользнула к боксерам, невольно пару раз погладив вставшую плоть и сладко постанывая от таких простых ласк, когда услышал сиплый от возбуждения голос Рё сквозь все шорохи, который доносились от его передвижений и манипуляций с камерой.
- Сними их…
- Что? – У Ямашиты перехватило дыхание.
- Сними белье, Пи… - В голосе слышится власть и страсть.
- Рё, это же…
- Пи…
Он смотрит глубоким, теплым, затуманенным от желания взглядом, но недолго – Рё не терпит отказа, а Пи остается только сдаться под звуки запечатления его смущения, смешанного с азартом и уже плохо скрываемым желанием продолжения. Упирался только для вида, потому что любил дразнить Рё и смотреть на его реакцию – вот и сегодня его взгляд стоил этого их маленького спора.
Немного замешкавшись, медленно стягивал с себя последнюю деталь одежды, замечая, как Рё кусает губы, но все равно продолжает фотографировать, не желая пропускать ни малейшего движения пальцев или выражения лица. Теплая ткань скользила по коже, заставляя тихо простонать – это мягкое скольжение было похоже на прикосновения немного шершавой, но самой любимой ладони.
Оставшись совершенно нагим, Пи откинулся на кровать, желая тем самым заставить Рё подойти ближе, ибо с таким его положение невозможно было ничего нормально снять. И он не прогадал, ведь Рё и правда приблизился, встав у основания кровати, и в это момент он поднялся на локтях, после чего провел одной рукой по своей груди, ниже, немного перебирая пальцами, плавно добираясь до пупка и играя с ним под тихие вздохи Рё. У него, должно быть, сейчас дрожат пальцы и фотографии получатся нечеткими.
- Пи… - Снова этот голос, полный желания.
- Ммм? – Ямашита прикрыл глаза, продолжая свое занятие, иногда спускаясь пальцами ниже и лаская ими бедра, не решаясь пока заняться собой, чувствуя, что все равно, без рук, продолжал возбуждаться, хотя, казалось, что больше уже нельзя. Он так увлекся, что не сразу услышал хриплый шепот.
- Коснись себя… - Рё теперь совсем близко – он целует пухлые губы, когда вспышка чувствуется за закрытыми веками. – Черт, подрочи… Подрочи на меня…
Пи нервно сглатывает – он никогда еще не делал этого перед Рё. Теперь уже смущение накладывается на разгоряченные щеки, делая их еще более пунцовыми.
- Рё, может ты…
- Нельзя! – Нишикидо рыкнул, но тут же вздохнул и присел рядом, проводя тыльной стороной ладони по его щеке. – Прости, я… Трудно себя сдерживать. Ты же делал это не раз. Пусть я рядом, так ведь только проще должно стать. В таком положении не время думать о смущении… - Рё обхватил возбужденный член парня и пару раз провел по всей длине, как бы гладя. – Ведь сделаешь это ради меня?
Нишикидо встретил насмешливый взгляд, а в следующую секунду почувствовал, что его руку отталкивают. Пи снова прикрывает глаза, а ладонь уверенно скользит по напряженной плоти. Рё кусает губу в тот же момент, что и Пи, узнавая в этих движениях те, что так любил ощущать на своем члене, который сейчас отдавал болезненно-сладкими ощущениями внизу живота. Опомнившись, он глубоко вдохнул и вернулся к своему занятию, практически без остановки делая снимки, про себя отмечая, что на каждом Ямашита был великолепен. Ровная, матовая кожа, совсем легкий загар, идеальные линии носа, скул, подбородка, пухлые, приоткрытые, сочные губы, с которых доносились сейчас тихие стоны. Как жаль, что фотоаппарат не может их увековечить. Но это будет уже в следующий раз. Подтянутое тело идеально, на нем просматривается каждый мускул, напряженный сейчас; размеренный ритм движений. Неожиданно рука останавливается, а пальцы перебираются под головку, тем самым давая возможность подушечке большего пальца мягко скользнуть по верху, размазывая капельки выступившей смазки, отчего головка заблестела и стала более гладкой – палец легче скользил по ней, лаская сейчас только самый верх. Рё присел на корточки и навел объектив таким образом, чтобы был виден Пи, но фокус брал на член. Не поменял позы даже тогда, когда он вновь стал ласкать себя ладонью по всей длине возбужденного члена, тихо шепча: «Рё… Рё, ты смотришь на меня? Я хочу, чтобы ты на меня смотрел… Тебе нравится? Рё…дай мне знать, что тебя нравится то, что я сейчас делаю с собой… Ведь это мог бы быть ты…»
Рё не нравилась лишь одна черта в Ямашите. Он мог управлять им, мог заставить идти наперекор даже строго задуманному сценарию, только он мог так заставить хотеть его, что все мысли напрочь уносятся из головы, и не можешь думать ни о чем, кроме как о нем, о возможности его поцеловать, коснуться. Гордый Рё, это было противоестественно для него, но он все прощал, потому что это был Пи, потому что, когда был с ним, то и сам хотел поступить именно так.
Отложив фотоаппарат, Нишикидо встал и под затуманенный от желания взгляд Пи, стянул с себя брюки, вызывая тем самым восхищенный вздох предвкушения. Ему всегда нравился вид возбужденного Рё, именно в белье, потому что вставшая плоть казалась еще больше. И ту он не мог ничего с собой поделать, сразу же начиная представлять, как наконец-таки сейчас почувствует внутри себя его уверенные и быстрые толчки, горячую, пульсирующую плоть, простонав только от одной мысли об этом.
Поглощенный этими размышлениями, он не заметил, как потянулся к белью, поглаживая подрагивающую от чрезмерного возбуждения плоть. Но Рё остановил его по непонятной причине. Неужели он…не хотел? Не веря в возможность подобного, Пи следил взглядом за движущейся фигурой парня, который вынес из тени комнаты штатив и установил на нем камеру, быстро настраивая все, словно уже раньше примерял что и как будет. Еще несколько секунд, и он включил какую-то функцию на фотоаппарате, который поспешил отозваться щелчком и запечатлеть удивленный взгляд Пи.
- Теперь он сам будет сам фотографировать нас каждые десять секунд. – Пока Рё говорил, камера успела сделать еще один снимок, а он сам подойти к кровати. В руке он держал тюбик со смазкой и Пи потрясенно выдохнул. Не желая больше ждать, он спустил белье Рё почти до самого конца, где тот уже сам избавился от них. Пи потянул на себя парня, сразу же, как только появилась возможность, целуя сладкие губы, забывая обо всем на свете, когда получил самого любимого человека. Он теперь так близко и только его.
Жадно отвечая нетерпеливый губам, Нишикидо стонал и подавался всем телом к Пи, чувствуя исходящий от него жар, понимая, что и сам сейчас чувствует то же самое. Огонь разгорелся внутри еще в самом начале и жег тело, но сейчас он наконец-то получил свой выход, тем самым снимая с него напряжение и давая возможность расслабиться. Пи не был намерен ждать – он слишком долго терпел и ласкал себя сам, когда Рё был всего в паре шагов. Он, не разрывая поцелуя, забрал смазку и сам нанес ее хорошим слоем на возбужденную плоть, скользя по всей длине пару раз, после, немного приподнявшись, и на себя. Отбросив сейчас ненужную вещь, он откинулся назад, на подушки, удобнее устраиваясь. Хитро прищурившись, Пи раздвинул ноги пошире и, чуть подняв бедра, повел ими в воздухе из стороны в сторону, дразня Рё, зная, что он не сможет устоять от такой развратной картины. Перед тем как нависнуть над горячим телом своего любовника, Рё успел отметить, что наконец-то у него будет снимок Пи, лежащего среди подушек, пошло посасывающего мизинец на руке, с томным и страстным взглядом, разведенными ногами и развратно приподнятыми бедрами. Но самое главное, что у него будет снимок, на котором так явно видно, как Пи его хочет, как каждой клеточкой тела он это показывает. И это - единственная фотография в мире, которая будет стоить больше, чем все остальные вместе взятые.
И Рё больше не может ждать – головка упирает в анус, медленно раздвигая мышцы вокруг, вместе с тем чувствуя, как Пи подается навстречу. Его возбуждение настолько велико, что он практически не чувствует боли, умоляя страстным шепотом Рё не медлить и двигаться. И тот не может не исполнить это желание, поэтому, начинает движение, пока не резко и не глубоко, не желая причинять боль самому дорогу человеку понапрасну. Губы нашли чужие, и стал ласкать их языком, обводя контур, после скользя по ним внутрь и углубляя поцелуй. Но как только почувствовал, что Пи расслабился, но сразу же стал набирать темп, страстно выдыхая и заставляя под собой стонать, громко и звонко, как это умел делать только Ямашита. Они совсем забыли о времени, комнате, где были сейчас, о работе, камере, обо всем на свете, кроме них двоих – настолько интимной была их близость и так поглощены друг другом. Рё все глубже входил, меняя угол и задевая заветную точку внутри, отчего Пи дрожал в его руках и шептал всякие милые и откровенные вещи. В какой-то момент он взял на себя инициативу, толкая Рё назад, тем самым заставляя прилечь, а сам же устроился на его бедрах, чуть приподнимаясь и одновременно обхватывая чужую плоть у основания, направляя ее в себя. Пи сам насаживается на напряженный член, ему всегда нравилась эта поза, когда он делает так, как хочет сам, так, что друг под ним начинает почти жалобно всхлипывать. Да, Томо это умеет, и Рё сводит это с ума во всех смыслах. Сладкие стоны заполнили освещенную комнату, и Нишикидо инстинктивно протянул руки, касаясь сначала живота Пи, обводя поочередно каждый кубик пресса, спускаясь ниже и, наконец, смыкая пальцы кольцом на его возбужденном естестве. Они движутся в унисон, чувствуя друг друга, их желания и нужды. И когда Ямашита закусывает губу, стараясь тем самым заглушить срывающиеся стоны, но выходит плохо, ибо Рё начинает подаваться навстречу, желая дать больше, совсем скоро чувствуя, как непроизвольно стали сжиматься мышцы вокруг его члена, а рука и живот в чем-то теплом и липком. Пи не останавливается – склоняясь, он прижимается к узкой груди и накрывает губы поцелуем, испепеляющим остатки сознания. Рё удобнее двигаться в такой позе, поэтому, наслаждаясь, пока Пи его целует, он за несколько резких толчком заполняет его своим горячим семенем.
Они пытаются отдышаться – один просто крепко сжимая в объятьях дорогого человека, а второй устроившись на груди и прислушиваясь к медленно успокаивающемуся сердцебиению. Они счастливы, что есть друг у друга. А объектив все так же направлен на них, только снимки теперь делает беззвучно.
***
Из конверта выпадают несколько фотографий, на которые он не обращает пока внимания, а сначала тянется к записке, написанной столь знакомым почерком.
«Хей, ты небось опять подумал, что я забыл? Нет, спешу тебя удивить, что об этом днем я помню те две третьи жизни, которые знаю тебя. Знаю и дорожу, хотя с недавних пор понимание второго чуть изменилось. Если я тебя хорошо знаю, то ты сначала стал читать записку, нэ? Но ничего, там, в конверте, пять фотографий, посмотри их в том порядке, как они есть. Вроде все… Ах, нет, С днем рожденья, Пи-чан. И…я люблю тебя и всегда буду любить…»
Пи засмеялся, потому что это нелепое письмо было так похоже на самого Нишикидо. Ведь он, бесспорно, стеснялся, когда писал все это. Вот и получилось так странно. Но не для Пи – он умел видеть сквозь строки. Прямым в письме было только последнее предложение, и Ямашита это отлично понимал. Но чтобы выяснить все до конца, нужно было посмотреть фотографии.
Он достал все, замечая, что на каждой есть маленький стикер с надписью.
Первая – самая дорогая фотография, Где Пи был один на кровати, когда ждал его. «Пусть твои чувства никогда не изменятся».
Вторая – Рё входит в него. Да, он отлично помнил то чувство до сих пор. Даже сейчас по телу прошла волна легкого возбуждения. «Счастье – что мы есть друг у друга».
Третья – Пи сидит на бедрах любовника, откинул голову в немом крике наслаждения. «Наше счастье одно на двоих».
Четвертая – оба лежат на кровати, прижавшись друг к другу, как маленькие дети, обнимаясь во сне. «Последний кадр». Пи подумал, что хочет, чтобы так прошла его жизни и лежать в объятьях Рё, значит, ничего не бояться и быть вместе, до последнего кадра его жизни.
И пятая – Рё стоит на траве возле их дома и изображает руками сердечко. Такой простой и счастливый. «Люблю тебя, Ямашита Томохиса, и клянусь, что буду любить до самой смерти.*
Пи не испытывает стыда или смущения, рассматривая фотографии, наоборот, теперь понимая, почему Рё сделал это, и был благодарен. Это самый дорогой подарок, который он получил в своей жизни – признание в вечной любви от него. Он так увлекся рассмотрением последней фотографии, что не заметил, как в комнату вошел Рё и, отставив сумку, обнял Пи за плечи.
- С днем рождения, любимый… - Он уткнулся в теплую шею Ямапи и нежно поцеловал кожу, закрывая глаза и вдыхая его аромат.
Пи быстро смахивает ту слезу, которую не смог удержать, боясь, что если Рё ее увидит, то это будет поводом для получаса его здорового смеха. А ему хочется вечно быть в этих объятиях, ни о чем не думая и не беспокоясь. И когда рядом Рё, он понимает, что с ним у него и есть целая вечность.